23 апреля 2013 г.
Уже несколько поколений низко склоняются перед подвигом ветеранов Великой Отечественной войны. Мы в неоплатном долгу, и теперь наша очередь — помогать солдатам Победы. Молодёжное правительство Московского района столицы не первый год проводит акцию «Чистый дом — тепло и уют». Они находят нуждающихся в помощи одиноких ветеранов, приходят к ним в гости, наводят порядок в квартирах. А затем за чашечкой чая седовласые солдаты рассказывают своим юным помощникам, как когда-то вот таким же безусым мальчишкам и вмиг повзрослевшим девчатам выпала судьба защищать родную страну от фашистских захватчиков.
В гости к Евгению Тимофеевичу Скворцову и его жене Лидии Михайловне, проживающим в Доме ветеранов (ныне этот статус данное здание, правда, потеряло), пришли студенты строительного колледжа и МГЭИ. Пока они занимались уборкой, Лидия Михайловна допекла пирожки. А как только сели за стол, командование парадом взял на себя Евгений Тимофеевич. Спел свою любимую песню «Первым делом, первым делом самолёты. Ну а девушки? А девушки потом». И обратился к Артёму Степанову (единственному пареньку в «роте» девчат-помощниц): «Сколько тебе лет?» — «Восемнадцать». — «Во как! А мне, когда получил повестку на фронт, только 17 стукнуло».
— Было это 2 декабря 1943 года, — рассказывает ветеран. — Из нашей деревни Чемеево призвали троих. Взвалили мы на плечи котомки и пешочком пошли на пересыльный пункт в Канаш. Народу там собралось уже много. Кого куда, а двенадцать моих сверстников отправили в Пензу. В трёх километрах от станции Чиликс в лесу находилась 98-я запасная пехотная дивизия. Помыли в бане, переодели в военную одежду и стали обучать премудростям войск царицы полей. Для поднятия духа каждый день на полигон и обратно водили под духовой оркестр. А как пришло время отправки на фронт, снова устроили баньку с веничками, выдали новое обмундирование, но почему-то всем разное. Мне досталась английская шинель и американские гимнастёрка и ботинки. Из репродуктора раздалось «Вставай, страна огромная», на местных новобранцах повисли плачущие провожающие — а мы смотрим на них со стороны да со слезами на глазах вспоминаем своих мам.
Привезли нас в Москву, перераспределили, снова посадили в вагоны и отправили в Калинин (ныне Тверь). Прибыли ночью, идём по улицам, спотыкаемся о какие-то камни, кирпичи. Когда рассвело, увидели разрушенный город. Появился командир, объявил: будет отбор в воздушно-десантные войска. Вот вам, думаем, и пехота! Подвели к землянке (на всю округу не было ни одного уцелевшего дома), а там несколько человек в белых халатах и среди них двое в военной форме — генерал и полковник. Поставили меня на весы, а во мне всего 44 кг. Генерал смеётся: «Тебя, Скворцов, парашют унесёт. Но не переживай, и тебя возьмём в авиацию». Попал я в состав третьей воздушной армии, в батальон аэродромного обслуживания. На аэродроме Мигалово, неподалёку от Калинина, дислоцировалось два полка: бомбардировочный и истребительный. В первый день нам доверили расчистить от снега три километра поля. Как увидели мы эти необъятные просторы, чуть лопаты из рук не выронили. Но попотеть не успели — подвели целый взвод пленных немцев. Так я впервые глаза в глаза увидел врага — сникшего, побитого.
Судьба лётчика в бою во многом зависит от подготовки самолёта на земле. Вот этим я всю войну и занимался: сам врага не громил, но, как мог, помогал это делать другим. Из Мигалова наши самолёты сначала летали в Ленинград, а после снятия блокады — в оккупированную немцами Белоруссию. После освобождения Белоруссии наш аэродром перевели в Могилёв, там, в отличие от Калинина, не было асфальтового покрытия. Его мы выстилали присланными американцами двухметровыми металлическими «стельками».
Самым счастливым днём, конечно же, было 9 Мая 1945 года. Когда мы узнали о Победе, выпустили в небо чуть ли не все запасы снарядов. Но война в тот день закончилась не для всех. Наш полк задержали до конца мая. Помню, прибегает солдат: «Ребята, домой!». Заплясали мы от радости, гармошку развернули, но кто-то из штабных остановил: «Домой поедут только те, кто постарше, а молодёжи предстоит дальняя дорога». Через день-другой посадили нас в поезд и повезли. Куда — никто не знал, путь определяли по мелькавшим мимо станциям. Вдруг остановка со знакомым названием — Шумерля.
Разрешили выйти, а у меня на лице выскочил огромный чирей, и я его забинтовал. Женщины продают молоко, картошку. Я на чувашском интересуюсь ценой. Они, как признали во мне земляка, стали наперебой угощать, кто чем может: раненый, поправляйся! А мне стыдно признаться, что за ранение у меня под повязкой, только головой киваю. Слетелись со всех концов с расспросами, не видал ли на фронте кого из близких.
Прибыли под Читу, на Забайкальский фронт. В составе двенадцатой воздушной армии освобождали Манчжурию, Квантунский полуостров и расположенный на нём Порт-Артур. Здесь встретили окончание Второй мировой войны, а я в то памятное 2 сентября 1945 года отметил свой девятнадцатый день рождения. Снова стал мечтать о доме и опять (теперь уже на 4 года) задержался на чужой сторонке, в городе Дальнем. А в 1949-м меня и ещё пять человек из нашей части отправили в Будёновск. Переодели в гражданскую форму, да такую, что я раньше только на картинках видел: костюмчик, галстук, запонки, шляпа, в начищенных сапогах солнце отражается, как в зеркале. Выстроили нас человек 500, выходит командующий Красовский и с весёлой ноткой в голосе произносит: «Ну, ребята, я вас не узнаю!». А затем уже более строго: «Снова едем на войну. Даём вам самые сильные самолёты — МИГ-15, отправляем в Китай, желаем вернуться живыми и здоровыми». А затем слово предоставили трижды Герою Советского Союза Ивану Кожедубу. Вышел подполковник с тремя звёздами на груди, и я вижу, что легенда всей авиации старше меня всего-то лет на 5-6! Пожелал он нам бодрости духа, и мы в парадно-гражданской одёжке, без документов и на самолётах без знаков полетели в Пекин. Смеялись: шпионы! Вот так я стал ветераном сразу трёх войн.