Есть в Чебоксарах, на территории Московского района, улица Спиридона Михайлова. Кто же он? Чем прославился? Когда мне задают подобные вопросы, я вижу такую картину.
По проселочным дорогам ехал легкий плетенный тарантас.
На козлах сидел хиленький мужичок в домотканом халате, подпоясанном длинным кушаком, и лениво подгонял старую лошаденку, бежавшую неторопливой рысцой.
Сзади, на мягком сидении были двое в дорожных костюмах, в цилиндрах. Один белокурый, худощавый мужчина. Это известный финский ученый – языковед, профессор Гельсингфорсского университета Август Энгельберт Альквист.
Другой – кареглазый чуваш лет тридцати пяти. Он молча слушал разговор своего спутника.
– В течение трех лет, изучая чувашский язык и сопоставляя русско-чувашский и чувашско-шведский словари, я много думал о судьбе вашего народа, – говорил финский ученый. – Чувашский язык очень благозвучный, и конструкция речи в нем отличается удивительной точностью и замысловатостью. Эти свойства делают чувашский язык достойным лучшей участи, чем, оставаясь в настоящем положении, постепенно приходить ему в упадок или продолжать жить только на страницах грамматики.
Альквист посмотрел на соседа, желая узнать его мнение. Но тот молчал, опустив голову.
«О чем же думает этот человек? – подумал финн. – Ведь он ученый с большим именем, его труды изучаются в университетах Скандинавии, Германии и Венгрии. Неужели страшное будущее, которое ожидает чувашей, его не трогает?
И Альквист вслух продолжил:
– Да, чувашскому языку мы не можем предсказать счастливую будущность. Хотя среди чувашей очень мало знающих русский язык, а тем более среди женщин, влияние которых на сохранение народного языка несравненно сильнее, хотя чуваши живут сплошной массой, и если среди них попадаются русские, то это непременно или члены церковного причта или же торговцы, хорошо владеющие чувашским языком, но несмотря на все это, чувашский язык в одно прекрасное время может совсем вымереть. Как все это печально.
Власть, начальство, администрация делают все, чтобы чуваши быстрее забыли свой язык и заговорили на русском, то есть обрусели. Если все так же будет продолжаться, то вскоре чувашей не станет.
И тут Альквист увидел глаза своего соседа. Он сидел, облокотившись на спинку тарантаса. В его глазах была такая боль, такая печаль, что финн тут же смолк.
– Язык – самая великая святыня народа. Мы, чуваши, любим и гордимся языком наших отцов и матерей, и не забудем его, – услышал он вдруг голос своего спутника. – Придет время и у нас будет письменность, будут свои школы, свои писатели...
– Но-о! – подгонял возчик свою старую лошадь. – Пошли! Пошли! Скоро уже приедем!
Оставались позади тучные поля и луга, полноводные речушки, окаймленные ивами и старыми ветлами.
Выезжая из леса, Альквист вдруг услышал грустную песню.
На краю леса, в низине, кружился хоровод молодых девушек и юношей.
– Что это? – спросил финн своего спутника.
– Уяв – великий праздник весны, – тихим голосом ответил гот и вдруг оживился. – Остановимся, посмотрим!
Увидев тарантас, толпа играющих как-то настороженно остановилась. Старый чуваш, одевший на голову войлочную шляпу, направился в сторону приезжих.
– Аван-и, – поприветствовал его, сойдя с тарантаса спутник Альквиста. – Я сопровождаю ученого человека, и он захотел посмотреть наш великий праздник.
Старик поклонился Альквисту и равнодушно сказал:
– Смотрите.
Девушки, стоя поодаль, ждали, чем кончатся переговоры. Они были одеты в белые длинные рубахи, обшитые красным кумачом, и перепоясаны разноцветными поясами. На голове у них были тухья – головные уборы, островерхие, похожие на шлемы древних воинов. На груди, вдоль щек, от тухья падали длинные застежки, обшитые серебром.
На ногах у них были красные сапожки из мягкой кожи.
В этом одеянии девушки казались какими-то сказочными красавицами.
Альквист тоже сошел с тарантаса, подошел к старику, поклонился и стал рядом.
Тем временем девушки взялись за руки и составили большой круг, становясь в пол-оборота одна за другой, запели и медленно стали двигаться по солнцу. Они шли плавно, делая сперва большой шаг, останавливаясь, и потом тихо передвигая другую ногу.
Нежная, тихая песня понеслась по всей окрестности.
Альквисту казалось, что он попал в волшебный мир. Но все было здесь естественно и красиво. Иногда блестели в лучах заходящего солнца монисты у девушек, и звон их сливался с песней, создавая чарующий аккомпанемент с невиданным музыкальным инструментом.
Песня прервалась. Потом чей-то высокий голос начал другую, задорную песню. Девушки подхватили ее. Попев немного, опять умолкли.
Вдруг круг распался, девушки, смеясь, убежали к лесу.
– Поедем, – сказал Альквисту спутник. – Уяв кончается.
Его голос послышался финну продолжением той нежной и
тихой песни.
Попрощавшись со стариком, он сел на тарантас и в дороге долго молчал. Потом повернулся к спутнику и сказал:
– К моему счастью, я, кажется, ошибся в своих выводах, которые изложил вам недавно. Такой народ не может погибнуть...
За холмом показалось небольшое селение, окруженное высоким частоколом.
– Вот и Юнгапусь! – крикнул возчик, повернувшись назад, и быстрее погнал коня. – Но-о, уже приехали.
Кто-то открыл уй-хапхи – ворота, перегораживающие узкую улицу. Мужики, работающие у крайнего дома, сняв свои шляпы, отвесили глубокий поклон приезжим. Вдруг какая-то женщина радостно воскликнула:
– Этьсемри, это же наш Спиркка. Спиркка Яндуш!
Тарантас остановился. Мужики, женщины и дети тут же окружили своего земляка, бросившегося к ним с распростертыми объятиями.
Спиркка Яндуш – так называли в народе С.М. Михайлова, вошедшего в историю как первый чувашский писатель и просветитель, историк и географ, этнограф и фольклорист.
Это был яркий талант-самородок из народа. Жил он в самое мрачное время «гнусной расейской действительности», как писал В. Г. Белинский.
С.М. Михайлов-Яндуш родился в 1822 году в селе Юнгапусь, ныне Моргаушского района Чувашской Республики. С детских лет он познал нужду, которая погнала его в Козьмодемьянск, где он, самоучкой, научился читать и писать. С четырнадцати лет начал работать помощником писаря на суде, впоследствии стал писарем. Учился, занимался творчеством, стал ученым и писателем.
В 1853 году в Казани была издана интересная книга чувашского писателя «Чувашские разговоры и сказки». В нее были включены многие произведения автора, получившие признание читателей и общественности.
Его труды по истории и этнографии чувашского народа были широко распространены среди ученых России и Запада.
С. М. Михайлова избрали членом-сотрудником Русского Географического Общества. А в 1859 году он был награжден Малой серебряной медалью Общества за выдающиеся исследования по истории, географии и этнографии.
Выйдя на всероссийскую арену, Яндуш поднял свой голос в защиту своего обездоленного народа, в защиту родного языка, за открытие национальных школ.
Он заложил зачатки грамотности среди чувашей. Благодаря его всесторонней деятельности постепенно возрастало национальное самосознание чувашского народа, угнетенного царским самодержавием.
Горячо выступал Яндуш в защиту людей, стремясь оградить подрастающее поколение от пагубного влияния старых предрассудков, недобрых обычаев, косности и угнетения.
При помощи русских ученых Яндуш думал создать национальный алфавит, который бы учитывал все специфические особенности чувашской фонетики, на котором можно было бы создать печатную литературу для народа. Но безвременная смерть помешала ему выполнить свою заветную мечту.
С. Михайлов-Яндуш умер в 1861 году, прожив всего менее сорока лет. Но успел оставить богатое наследие, которым гордятся чуваши.
С. Михайлов-Яндуш был истинным сыном своего народа, он понимал, чтобы возродиться, выйти в большой мир, народ должен иметь свою письменность, высокую современную культуру, должен знать свою историю, гордиться своими героями и богатырями. Он прекрасно понимал, что устное народное творчество отражает исторические события, которые сыграли важнейшую роль в судьбе народа. Поэтому Яндуш любовно собирал исторические предания, легенды, песни, сам же переводил их на русский язык. Это он записал очень известное ныне историческое предание «Сарри-батор», которое отражает события о совместной борьбе чувашского и русского народов за свою свободу. Именно благодаря ему имя великого полководца и поэта XVI века вошло яркой страницей в историю чувашского народа.
В переводах Яндуша всеми цветами радуги засияли многие произведения устно-поэтического творчества чувашского народа. Таков, например, «Плач чувашской невесты», полный глубокой образности и смысла, высокой поэтичности:
О, ты Юнга, родной мой край,
Где колыбель меня прияла,
Лью слезы, говоря: Прощай!
Я сиротой печальной стала.
Прощай страна моих отцов,
Прощайте дни мои младые!
К тебе я сохраню любовь,
В пределы удалясь чужие.
Мой конь не всю меня увлек:
Здесь я часть жизни оставляю;
Прими, прими ее навек,
Тебе в дань сердца обрекаю!
По материалам книги Михаила Юхмы «Имена улиц твоих, Чебоксары!»